Восемнадцать лет.
Вовка сказал, чтобы шла за него замуж Он, что ли дурак? Какой замуж? Рано ещё. И зачем? Вообще, я его боюсь. Смотрит как-то странно и облизывается. Сама не видела, а Ленка говорит, что он, когда я не смотрю, облизывается.

Не понимаю я Вовку. Опять сегодня замуж звал. Спросила зачем. Говорит, чтоб меня любить. Я ему говорю, что он ведь и сейчас меня любит… Вчера сидели часа два на лавочке и целовались. Чего ему ещё-то надо?

Девятнадцать лет.
Вчера вышла замуж Маринка. Я её спрашивала, зачем. Говорит, что им негде заниматься любовью. Как будто это главное. Я ей говорю - ты про него что знаешь? Какие он книги читает? Какие фильмы любит? А музыку? А она - он целуется здорово и вообще. Что, спрашиваю, вообще… А она посмотрела как-то странно и захихикала. Я заметила, что она и некоторые другие иногда на меня странно посматривают, будто я недоделанная.

Говорила с Наташкой. Она талдычит, что я - дура. Оказывается, девчонки про секс при мне говорить не хотят. Думают, что я слишком хорошо воспитана… При чём тут воспитание? Обидно… Со мной обо всём можно говорить! Что я в книжках про это не читала?

Сказала Ленке и Светке, чтоб не делали из меня дурочку из переулочка. Сказала, что читала доктора Нойберта и Лолиту. Они почему-то засмеялись и сказали, что я читала, а они вычитали… Что это значит - вычитали?

Наташка сказала, что у них уже был секс. Как это могло быть? Они же не замужем! И интересно с кем. У нас в группе вроде и не с кем. Или с Сашей, или с Пашей.

Зачем эти дуры сдались Саше и Паше? Они классные парни, а Ленка со Светкой - так себе. У Ленки ноги кривые и зубы торчком, а у Светки талии вовсе нету.

Наташка говорит, что для кобелей это не главное. По-моему, это глупо - зачем она так мужчин обзывает?

Этот козёл вчера на танцах пытался меня схватить за грудь. Я закричала, а все захохотали. Надо мной! Как будто это я, а не он сделала что-то неприличное. Или у них принято девчонок лапать? На танцы в общагу больше не пойду.

Сказала Рафику, что он - козёл. Думала, что он меня убьёт. Я не испугалась. Спросила, почему ему не обидно, когда его кобелём зовут, а на козла обижается? Он стал улыбаться и погладил меня по голове. Потом причмокнул и сказал, что будет рад мне всё объяснить и научить жизни. Я согласилась, что это совсем другой разговор и мы поговорим позже. Он заявил, что ему удобно говорить после семи вечера в его комнате.

Наташка сказала, что я - дура, а Рафик настоящий козёл, раз решил воспользоваться. Пригрозила, что пожалуется Эдику из армянского землячества и они набьют ему морду. Я не поняла, при чём тут Эдик, а Наташка сказала, что он за ней ухаживает и сделает всё, что она попросит. А она попросит, чтобы набили Рафику морду. Рафик тоже из армянского землячества. Она могла пожаловаться Амиру, но тот азербайджанец и может начаться война. Гражданская, или междоусобная.

Я сказала, что Рафика бить не надо, просто я не пойду к нему в комнату, всё равно мне мама не разрешает в общаге после шести вечера задерживаться.

Оказывается Наташка спит с Эдиком. Зачем ей это раз они не женаты?

Вчера Рафик увязался за мной и проводил до подъезда. Сегодня утром мама под дверью нашла огромную дыню. Я думаю, что её принёс Рафик. Дыни я люблю. А Рафик мне не нравится. Он очень волосатый. Я никогда не соглашусь выйти за него замуж. Скажу, чтоб не ходил.

Говорила с Рафиком. Он сказал, что, если я не хочу, то можно не жениться, он просто хочет меня любить. Что мне его - прогонять?

Наташка говорит, что я - дура. Оказывается, он не любить меня хочет, а спать со мной. Зачем? Мне этого не надо!

Вчера случилось ужасное! Меня изнасиловал Мусса. Мы встречали Новый год у Зойки дома в Химках. Я часа в два пошла спать. Зойка со своим Ванькой давно ушли в её комнату, остальные остались в гостиной. А мне стало плохо и я пошла спать. Потом я думала, что мне снится сон. Я проснулась и поняла, что Мусса лежит рядом, вся одежда на мне расстёгнута, а он трогает меня между ногами. У меня были какие-то ужасные спазмы внизу и я была противно мокрая. Что во мне нарастало, я чувствовала, как это приближается. Наверное, перепила шампанского… Было очень страшно и я стала кричать. Он сказал, что я - дура и ушёл к остальным в гостиную. Что со мной было? Ужасно странное чувство. Что он делал? Потом внизу живота как-то странно тянуло. Сегодня увидела, что на груди у меня какие-то пятна. Он меня чем-то заразил?

Наташка сказала, что он меня не насиловал. Он меня только ласкал, потому что думал, что мне это нравится. Она что - дура? Я же спала! А что это за пятна? Она сказала, что этот идиот меня так сильно целовал. Ужас, значит он меня и сверху тоже раздевал? И смотрел? Я плакала. Мне так стыдно! Я не хочу жить. Как я буду смотреть на него?

Не пошла в институт. Мне так стыдно… Мне кажется, что он меня всё-таки изнасиловал. И, наверное, я беременна. Мне ночью опять стало плохо. Он мне приснился и внизу живота опять тянуло и стало жарко. И грудь болела. Как будто я замёрзла…

Наташка говорит, что я… надоело! Я и сама знаю, что я дура! Она сказала, что это я возбуждаюсь во сне, потому что я - женщина. Так дура, или женщина? Наташка говорит, что это одно и тоже. Не смешно!

У Пашки такие мускулы… И у Сашки. А Мусса - настоящая свинья. Так ему и сказала. И не мне стыдно, а ему пусть будет стыдно. Он сказал, что хочет меня. А ещё, чтобы не обзывала свиньёй, лучше уж козлом, потому что свинья - это совсем грязное животное. А я ему, мол, ты и есть грязное животное… "Пожалуйста, - сказала я, - козёл!"
Не могу его видеть! Сразу вспоминаю, как он меня трогал. Я сама себя там никогда не трогала…

Наверное, я сошла с ума! Мне очень стыдно. Отмокала в ванной и решила потрогать, где трогал Мусса. Ничего не нашла и не поняла совершенно, что же всё-таки вызвало то странное чувство… какие-то складочки и бугорочки… Стыдно потом было ужасно. И сейчас тоже.

Вчера в институте отключили отопление. Стало холодно. Я заметила, что очень приятно, когда мой шерстяной свитер трёт соски. Раньше так не было. Они стали такими большими от холода, что пришлось прикрыть грудь шарфом. Пашка всё-таки увидел. Я так думаю, потому что он посмотрел вдруг и сказал: "Ого!" Мне было приятно это его "ого!". И неловко. А ночью снова снился сон и я проснулась. Что со мной?!! Я знаю, это Мусса виноват. Как будто он что-то во мне включил…

Мне надоело! По-моему я одна ещё ношусь со своей девственностью.

Вчера гуляла по Москве с троюродным братом Борей из Тамбова. Родня хочет, чтобы я вышла за него замуж.
Ему уже двадцать три года. Он учится в первом меде. Вдруг спрашивает, а какая поза мне больше нравится? Сначала долго молчал, а потом вдруг спрашивает. Я прямо обалдела. Не знала, что и сказать, а потом ляпнула, мол, какая разница, лишь бы обоим это нравилось. Я это где-то прочитала… Нет, просто я уверена, что это именно так и есть. Чтобы обоим было хорошо. Только вот, как это - хо-ро-шо?..
Брат сказал, что это правильно и спросил девственница ли я. Обидно как-то стало. Как в средние века. Я спрашиваю, а что, если нет? А он говорит, что насмотрелся на блядей и женится только на девственнице. Ему самому хочется воспитывать в сексе свою жену. Я разозлилась сама не понимаю, почему. Стала выпендриваться, будто я уже не девочка и цитировать доктора Нойберта…

Наташка опять кричит, что я - дура! За Борю надо идти замуж! Боря классный! Боря будет богатый и знаменитый! Боря будет гинеколог и станет лечить Наташку… А потом ляпнула, что Боря в сексе - гений. Откуда, спрашиваю, ты это знаешь, а она мне: "Что же я лучшей подруге буду товар без знака качества предлагать?" Я говорю, а почему это мне нельзя до свадьбы, а ему можно, а она опять своё про дуру и про то, что мужик должен быть с опытом, а то никакого удовольствия. Опять про удовольствие!.. Мне надоело быть девственницей!

Оказывается Наташка сказала Боре, что у меня ещё ни с кем и ничего не было. Он пришёл к нам домой и сказал, что готов учить меня всему и до свадьбы, а то я не утерплю… Сказал, что у меня в глазах голодный огонь… Он красивый и всякое такое. Наташка и Ленка хором орут, что у него классная задница, Наташка добавляет, что и передница…
Я его боюсь и ужасно стесняюсь. Он смотрит и как будто раздевает. Уставится на грудь и ей делается холодно. Мне страшно знать, что именно он будет моим первым.

Сказала, что лучше бы он меня изнасиловал, а то очень страшно ждать. Пусть лучше будет неожиданно. Он засмеялся и говорит, что теперь ему интересно потянуть, пока у меня из глаз не посыплются искры. Пусть ты меня захочешь так же сильно, как я тебя. Так он сказал. Я не хочу ни-че-го! Но, когда я думаю, что это будет, то вдруг сжимается что-то в глубине - в самом низу. Внутри. Как молния бьёт.

Он влюбился в девчонку с первого курса своего медвуза. Я, когда узнала, почему-то выдохнула сразу. Обрадовалась…

Двадцать лет. Когда Лера на меня смотрит, появляется холодок в груди. Он смотрит часто и мне часто холодно. Он работает фрезеровщиком. О чём мне, спрашивается, говорить с фрезеровщиком?

Наташка говорит, чтобы я и не думала! Никаких фрезеровщиков! Они грубые животные. Как все мужики. На днях она мне сказала, что в любовники лучше брать мусульманина, или настоящего еврея. Что это значит - настоящий еврей? Она сказала, что они обрезанные. Не стала её расспрашивать, нашла у доктора Нойберта про обрезание. Посмотрела картинку. Неприятно и то, и это… Но написано, что у них дольше процесс. Не знаю, лучше ли это… Дура, конечно…

Боря был не настоящий еврей, наверное, потому что его девчонка от него сбежала и он хотел вернуться ко мне. Я злая была и спросила настоящий ли он. Он сказал, что, конечно, но он не обрезанный. Снова ничего не поняла. Тогда кто настоящий? Он ответил, что мне с ним понравится, потому что пенис не главное. Я сказала, что и сама знаю, что не главное, потому что для меня главное - голова и душа человека, а не его пенис, или задница. Вообще не понимаю, при чём тут задница. Про пенис хоть как-то понимаю, про задницу - нет! Мне не нравится говорить о пенисах и задницах! Лучше о живописи и литературе. В крайнем случае о математике. Боря ничего не понимает в математике.

Сказала Боре, чтобы он пошёл и сделал обрезание, потому что мне не нужен не настоящий еврей. Он сказал, что я - дура. Сама знаю. Не хочу его!

Я хочу фрезеровщика. Хотя он и не еврей. И не мусульманин. А мне плевать. Я хочу фрезеровщика. Наташка твердит, что я ничего не понимаю в колбасных обрезках. Вот именно - не понимаю!

Я сказала, что он может придти завтра утром за книгой Джерома К. Джерома "Трое в лодке, не считая собаки". Он, оказывается, очень любит читать. Фрезеровщик.

Он пришёл. Я поняла, что он давно всё понял. Мы очень быстро оказались на диване и мне было ужасно страшно, но я всё равно ему сказала, что мне надоела до чёртиков моя девственность. Он обещал, что не сделает мне больно. Ничего не помню. Меня так трясло и было ужасно холодно. Он трогал меня везде и я знала, что он имеет на это право. Потом мне стало жарко и внизу что-то пульсировало всё сильнее и немного болели груди. Нет, не болели, потом уже не болели. Только, когда он переставал касаться их пальцами и губами. Он нашёл то место, которое я сама не могла найти. Наверное, мужчины знают нас лучше, чем мы сами. Когда он лёг на меня и стал тыкаться вглубь, было не просто страшно, а очень страшно. Я думала, что потеряю сознание от ужаса. Его пенис - я сразу поняла, что это именно он - был таким огромным, что я не могла понять, как он во мне поместится. Потом я подумала, что раз оттуда рождаются такие большие дети, то и пенис должен уместится, но всё равно меня ужасно трясло. И мне показалось, что он хочет разорвать меня где-то не там, и я стала кричать: "Не туда, не туда!", и пыталась вывернуться. Он растерялся и сказал, что сейчас проверит. Он сказал, что посмотрит и всё будет нормально. Я чуть не умерла, когда он сказал это своё "посмотрю". Тогда он стал щупать рукой и меня словно парализовало. Как будто это было не со мной. Он сказал, что всё делал правильно и именно туда, куда надо… И, что я - дурочка… Знаю…
Он начал всё снова и я приказала себе молчать и не шевелиться. Я зажмурилась и стиснула кулаки. Потом что-то лопнуло, но совсем не больно. Только чуть-чуть.
В общем, это не было слишком противно, но ничего такого, о чём рассказывали девчонки.

Мне нравится, когда он меня ласкает и трогает, что-то растёт внутри и пульсирует. Мне нравится, когда он целует мне соски. Это приятнее, чем трение свитера. Мне нравится, когда он трогает то место, которое тогда трогал Мусса. Мне противно вспоминать об этом.

Это было здорово. Он приехал в машине и мы катались долго-долго, а потом он поставил машину в тёмном переулке и стал целовать меня. Сама не знаю, как это получилось, но вдруг оказалось, что он совсем задрал мою блузку и гладит грудь, а потом, он откинул сидение и я думала, что он снова на меня полезет, но этого не случилось! Он только гладил меня, и гладил, и то место тоже. Когда это странное чувство снова нахлынуло и меня стало потряхивать, я хотела его остановить, но он разозлился и приказал не шевелиться и потерпеть. Он сказал, что скоро всё будет совсем хорошо и я поверила. У меня задёргалась левая нога и я не могла ничего с этим поделать. Я стала прислушиваться к движениям его руки и поняла, что нога подёргивается в такт этим движениям, а потом я поняла, что это уже не просто движение, а как будто бьётся пульс и меня стало поднимать и дёргать, и было страшно, потому что я не знала, чем всё это кончится. Я не знаю, можно ли описать, что случилось потом. Это произошло так неожиданно и так странно, как будто всё сразу во мне взорвалось и выплеснулось. А потом ещё раз. Мне хотелось, чтобы это продлилось, но оно кончилось довольно быстро и я подумала, что больше так уже никогда будет. Он одел меня и привёз домой. Я, как пьяная была. Ничего не соображала. Руки тряслись так, что я долго не могла попасть в замочную скважину и я вдруг вспомнила, что он не стал в меня… Я не хочу об этом думать. Наверное, что-то не так раз он не захотел сделать то, что только и может его во мне привлекать.

Я - дура. Он сказал, что любит меня и всегда будет любить. Он пришёл утром и всё было по-другому. Потому что сначала он сделал это мне, а потом и себе. Мне хочется тоже уметь что-то для него делать. Больно не было, только щипалось сильно. Вечером мы катались на машине и он опять довёл меня до самого чудесного конца. Сказал, что ему безумно нравится смотреть, как я это делаю. Я ничего не делаю. Делает он. Что ему нравится?

Наташка ужасно разозлилась. С фрезеровщиком нельзя! По-моему, она - дура! Она сказала, что не будет мне ничего советовать. Она не верит, что может быть хорошо с фрезеровщиком. Она точно дура! Но я её всё равно люблю. Она просто не понимает, вот и всё. Она поймёт.

Жизнь удвоилась. Это трудно объяснить, но каждый день теперь, как два. Мы видимся каждый день. Утром и вечером. Я никогда не была счастливее. Кажется, я понимаю то, чего никак не могла понять раньше. И всё оказалось так же просто, как и сложно.
У меня нет времени, чтобы писать так часто, как раньше. И мне теперь есть, кому доверять тайны.

Мы расстались ужасно глупо. Я не хочу жить. Я не хочу жить! Он стал меня ревновать к столбам! Я не виновата, что кто-то на меня смотрит. Я не виновата, что улыбаюсь людям… Я не виновата, что надоела ему… Я не могу его ненавидеть… Он нужен мне. Весь он.

Ночью проснулась оттого, что кто-то меня гладил. Это мои руки гладили меня. Вместо его рук. Я не хочу так. Не хочу. Я знаю теперь все тайны своего тела, но там место только его рукам! Его, но не моим!

Наташка говорит, что клин вышибается клином и так бывает очень часто. Она почему-то забыла сказать, что я - дура… Наверное, потому что я сама себя такой чувствую. Не смогла удержать фрезеровщика… Наташка говорит, что всё наоборот - я держала его, или держалась за него СЛИШКОМ крепко. Она, конечно, права.

Наташка познакомила меня с Эдиком. Эдик - аспирант МЭИ и врёт, что давно меня любит. Он маленького роста, но очень мускулистый. Наташка говорит, что у маленьких большой.

Ха! Знала бы она! Надеюсь, что не у всех маленьких такой маленький. Как мизинчик. Я даже представить себе не могла. Мне всё равно. У него есть руки, а он умудрятся получать своё удовольствие и с таким маленьким.

Он говорит, что ему ни с кем не было так хорошо, потому что я маленькая. Пусть говорит. Мне плевать.

Он меня любит. Он хочет, чтобы я вышла за него замуж и немедленно начала рожать ему детей. Целую кучу. Я спрашиваю, а что он будет делать, когда я рожу ребёнка и перестану быть такой маленькой. Он ничего не ответил. Кажется, я не очень хочу за него замуж. Его трясёт, когда на меня смотрят другие парни. Просто смотрят.

Ужасно надоело… Вчера он меня ударил. Головой о стену. Я отказалась ехать с ним на озеро Севан и мыть там ноги его папы. А весь предыдущий месяц, пока он был на военных сборах, за мной следили его друзья. Кажется, они сопровождали меня везде. Блюли мою нравственность. И он меня ударил. А не пошёл бы он!

Двадцать один год. У Андрюшки смешной нос. Резко загнутый вверх на самом кончике. Он учится на вечернем отделении, на втором курсе. Андрюшка ничего не смыслит в вышке и я за него написала контрошку. А препод просёк и стал, было, ругаться, потом плюнул и сказал: "А чёрт с вами! Только ты уж его научи отличать производную от интеграла". Я поклялась. Андрюшка всё умеет и мне с ним хорошо. Особенно, потому что он смог, наконец, избавить меня от Эдика. Просто набил ему морду. Я его еле оттащила. Он жутко разозлился, когда Наташка рассказала, как Эдик меня избил, узнав, что я от него хочу уйти. Я боялась, что за Эдика вступится его землячество - оно самое большое в МЭИ, но они, оказываются терпеть не могут, когда бьют женщин и позорят всех армян. Они сами хотели его наказать, но Андрюша их опередил.
Месяц тому назад они поймали четырёх негров, которые изнасиловали в парке МВО двух студенток. Они это сделали с перерывом в неделю, а, поняв, что милиция ничего против них делать не собирается, потому что они иностранцы, задумали насиловать ещё. Не успели. Одна из девушек опознала насильников и пожаловалась армянам. Русские не вступились, а армяне совершенно озверели и так их избили, что было страшно смотреть. Хотя жалко не было. Потом приехала милиция, а все хором сказали, что ничего не видели и нашли негров уже избитыми. У них было по несколько переломов, у двоих перебиты носы и надеюсь, что не один из них не сможет больше насиловать. Не жалко тварей. Первая девчонка, кто-то сказал, сошла с ума…

Двадцать два года. Андрюшка очень добрый и смешной. Он так носится вокруг меня, как будто я сделана из хрусталя. Мне хочется, чтобы у нашего сына была папин нос. Это очень эротично.
Он любит мой живот. Он говорит - "наш животик" и разговаривает с тем, кто внутри. И говорит, что наш мальчик должен понимать, что такое хорошо, а что такое плохо уже сейчас и поэтому он будет делать его маме хорошо и даже очень-очень хорошо, пока не запретит доктор. Надо признать, что у него это здорово получается. Конечно, мне довольно сложно выделывать па из обязательной программы, но Андрюшка говорит, что наш животик это так чертовски сексуально, что ему не нужны никакие изыски. Я почему-то ему верю, хотя это, конечно, очень глупо. А Наташка говорит, что тётки с животами не могут быть сексуальными, и Андрюшка просто маньяк. У неё это пройдёт.

Мы любим сидеть на крылечке родительской дачи и целоваться. В гамаке теперь это стало делать неудобно. А на крылечке - в самый раз.

Он так нежно гладит меня, что порой хочется плакать, но прежде, чем я соберусь это сделать, меня уже уносит в призрачные миры, потому что мой муж, конечно, самый лучший мужчина на всём свете. Ему всегда - с самого первого раза - не было ничего важнее, чем заставить моё тело отвечать на его прикосновения самым бурным и необузданным образом. Как это говорится не помню у какого-то народа - "И пусть поклоняется тело его ею телу, и да ответит её тело…"

Я люблю его нежные пальцы, я люблю жёсткую шерстку на его груди, о которую так приятно тереться набухшей грудью. Я люблю его сильные ноги и руки, которые держат его тело над моим, или моё над его. Я люблю его рот, умеющий вызывать во мне такие чувства, которых я не знала раньше. Я люблю его глаза, глядящие на меня с восхищением.

Я люблю его и не устаю этому удивляться. Потому что так не бывает и, наверное, это только сон. Наташка говорит, что я - дура и почему-то при этом всхлипывает. Я знаю и мне очень хочется, чтобы и она немного поглупела от счастья. Как я.